Бывает так, что какие-то очевидные вещи не приходят в голову сразу. Ты мысленно регистрируешь факты, замечаешь несостыковки, но до поры до времени не думаешь об этом. Но однажды пазл в голове складывается без твоего участия. И вот ты стоишь, уткнувшись лбом в дверь, и в голове возникает вопрос: «А где, собственно, ключи? Меня что, запирают?»
Маша облазила всю квартиру в поисках ключей. Безрезультатно. Ничего, чем можно было бы вскрыть замок – хотя она и не представляла, как это делается – тоже не было. Смысла своих действий Маша не понимала. Но теперь она была точно уверена, что муж от неё что-то скрывал. Что там сказала Аня? Штамп в паспорте?
Даниил пришёл довольно быстро, взвинченный, недовольный.
– Анна ушла?
– Ушла, – Маша скрестила руки на груди, стоя на пороге спальни.
– Ты явно хочешь мне что-то сказать, – Даниил разулся, снял пальто, аккуратно повесил его на крючок, – одну минуту.
Маша ушла в спальню, зная, что он не будет разговаривать, пока не помоет руки. Она выглянула в окно. Ещё было светло – около полудня. По Машиным подсчётам, март приближался к концу, но весна всё никак не могла начаться. Зиме не сообщили, что её время прошло, поэтому она вовсю старалась, наметая сугробы – тщетная работа! Солнце всё равно превратит весь снег в лужи…
– Я готов разговаривать, – Даниил вошёл в спальню, присел на край кровати.
– Да, – Маша нервно скрестила руки на груди, – а ты… Можешь показать мне свой паспорт?
– Что ещё за глупости? Зачем тебе? – лицо Даниила было непроницаемым.
– Я хотела… В общем, хотела посмотреть на штамп… Ну, который о браке. Знаешь, может, вспомню что-то…
– Ты что, мне не доверяешь?
Даниил смотрел на неё не мигая. Глядя в его тревожно-светлые глаза, Маша поняла, что она и вправду ему не доверяет. Ей было неуютно. Ей было неприятно. Ей было страшно. Даниил не просто скрывал от неё какие-то детали. Он скрывал от неё самое главное.
– Я хочу просто посмотреть, – выдавила она.
– Это ни к чему.
– И это всё? – Маша прикусила губу, – Я же просто хочу…
– Совершенно не важно, чего ты хочешь, а чего не хочешь, – Даниил пожал плечами, разглаживая несуществующую складку на брюках, – конечно, я говорю про эту ситуацию.
– А мне кажется, что не только про неё, – прошептала Маша, – ты решил переделать меня под себя, пользуясь моей амнезией…
– Какие глупости, – он скривил рот.
– Ты хочешь себе покорную жену, которая будет тебя слушаться…
– Ты и так такой была, – в его голосе сквозила непривычная, неуловимая эмоция.
– Это не правда, – его слова укололи её сильнее, чем она ожидала, – я никогда не…
– Покорная, послушная, ничего сама не решающая паразитка, – он окинул её безразличным взглядом.
Маша задохнулась, почувствовала, как у неё затряслась губа. Она совсем не ожидала от него таких слов. Это было слишком.
– Ты врешь, – сипло сказала она, – я помню, что я была другой!
Трясущимися руками, не отдавая себе отчёт в том, что она делает, лишь движимая желанием доказать Даниилу, что он был не прав, она вытащила свои листы из-под матраса, кинула ему в руки.
– Вот! Посмотри!
Он беглым взглядом просмотрел её записи, сжал так, что на бумаге остались заломы.
– Кто тебе сказал, что нужно записывать каждую свою буйную фантазию? Ты всё испортишь!
– Это не фантазии! Это мои воспоминания!
– Какие глупости, – Даниил скривился, – думаешь, за тобой стояла очередь из парней? Да я, можно сказать, подобрал тебя!
– Зачем ты так говоришь? – почти плакала Маша, – Это слишком жестоко!
– Затем, что ты должна смотреть правде в глаза – ты никому не была нужна, даже собственной матери.
– Замолчи! Это не правда, замолчи!
– И отцу было на тебя плевать, – Даниил не отрывал взгляда от её лица, упиваясь её унижением, – всем на свете было плевать. И только я увидел в тебе родственную душу. Мы с тобой связаны подобным горем, мы оба – сироты в этой жизни, одинокие, неприкаянные… Ты не могла быть с кем-то другим!
– Я… – Маша судорожно вдыхала воздух, – Я тебе не верю!
– Мария, Мария, – Даниил разочарованно покачал головой, – твой врач не рекомендует тебе заселять голову ложными воспоминаниями.
Медленно, со смаком, он разорвал все её листы на мелкие кусочки. Маша опустила руки. Она смотрела в его перекошенное лицо и не могла понять, почему вышла за него замуж. Ничего в этом человеке её не привлекало – ни единой черты во внешности. Густые брови казались слишком кустистыми, мягкий рот – безвольным и капризным, глаза – пустыми и бездушными. Всё в его характере было ей чуждо – лицемерная интеллигентность и показная правильность, презрительная жеманность и бесконечное чувство собственного превосходства.
Она не помнила, почему вышла за него замуж. Она понимала, что ей нужно уходить. Бежать, спасаться, пока она не потеряла себя, пока он не подавил её окончательно.
– Мы не были ни у какого врача, – сказала она, с трудом сдерживая дрожь в голосе, – ведь так?
– Браво, – он даже пару раз хлопнул в ладоши, – какой отборный бред ты сейчас несёшь.
– Раз это бред, – Маша приблизилась к нему, – покажи мне штамп в паспорте!
– Отойди от меня.
– Покажи свидетельство о браке, – она сделала ещё один шаг, – покажи его мне!
Всё с тем же непроницаемым выражением он грубо схватил её за руку, притянул её к своему лицу.
– Ты не смеешь от меня ничего требовать, – он резко дёрнул её на себя, так, что она неловко повалилась на кровать. Мушки – давние знакомые – заполонили собой пространство.
Даниил встал, вышел из спальни, хлопнув дверью. Маша не шевелилась, у неё не было на это сил. Лёжа лицом в покрывало, она беззвучно плакала.
***
– Мышка, не переживай, ну, подумаешь, день рождения Сашиной девушки, ты же там почти всех знаешь! – они сидели в машине около дома именинницы, и Маша нервно теребила подол своего платья, пытаясь набраться смелости.
– Говоришь, что всех знаю, а сам даже не можешь запомнить имя именинницы! Девушки своего друга!
– Каюсь, грешен! – засмеялся Василий, – Просто она выглядит точь-в-точь как его бывшая, я боюсь перепутать. Хотя, как звали ту, я тоже не помню…
– Вася, они вообще разные! Новенькая, Диана – голубоглазая блондинка, а бывшая, Даша – русая. Глаза не помню у неё какие…
– Слушай, моя невнимательность играет мне на руку! – Вася поиграл бровями и слегка склонился к ней.
– Каким же образом?
– Доказывает то, что я смотрю только на тебя, – он жарко прошептал это ей прямо в ухо, и она покрылась мурашками. Вся. Сразу.
– Не будь мы в машине… – Маша игриво запустила руку ему под джемпер, поглаживая живот, широкую грудь. Вася не остался равнодушен.
– Хорошо, что мы припарковались далеко от чужих глаз.
Он резко отодвинул кресло и потянул Машу на себя. Она со смехом забралась на него и обхватила руками за шею, вглядываясь в лицо.
– Что смотришь? Красивый? – мурлыкнул он, кладя ладони ей на поясницу, припадая к её груди, целуя каждый миллиметр кожи, что был виден из-под платья, рванув вырез вниз, когда ему этого стало мало.
– Очень, – простонала она и потянулась к его губам, желая их, его, не думая больше ни о чём. Он прижал её к себе невыносимо близко, почти больно, так необходимо, целовал, мучил её губы, срывая с них всё новые стоны, выбрасывая её за грань…
На день рождения они опоздали.
– Зато ты перестала волноваться, – смеялся Василий, пытаясь найти на заднем сиденье предметы белья, необходимые Маше.
– Теперь я волнуюсь, что все поймут, почему мы опоздали!
– Люди подозревают, что мы занимаемся сексом, мы уже давно вместе, Мария! – Вася укоризненно покачал у неё перед лицом пальцем, что могло выглядеть даже строго, если бы на пальце не висели её трусы.
Маша покраснела до горящих щёк и выхватила у него недостающий предмет одежды.
Он только смеялся и блестел своими глазами.
– Мышка, мы вообще-то опаздываем, можешь разбираться с трусами побыстрее?!
– Вася, ты невозможный!
Они вышли из машины и добежали до подъезда, потом вспомнили, что подарок забыли в машине, и побежали обратно. «Главное, что трусы не забыли», – прокомментировал ситуацию Василий, за что получил тычок в ребро.
– Поздравляем тебя, Дарина! – радостно сказал Василий, когда они наконец добрались до квартиры.
– Диана, – шикнула Маша.
– Ах, да, я так и сказал, Диана!
В итоге, конечно, Вася оказался прав, потому что после горячих приключений в машине её мало волновали незнакомые люди. Она прекрасно проводила время в обществе Богдана – ещё одного давнего Васиного друга – и его девушки, пока Василий пошёл знакомиться со всеми, с кем не был знаком. Когда Саша поднялся сказать тост, Вася с Машей оказались на разных концах комнаты.
– Друзья! Все, кто тут собрался – близкие нам люди, и мы рады разделить с вами этот двойной, даже тройной праздник! – Саша сиял как новенькая монета, – Дело в том, что мы с Дианой женимся, и у нас будет ребёнок!
– Ура! – приложив ладони раструбом ко рту, прогудел Богдан. Маша вздрогнула и нашла глазами Василия. Он смотрел на неё и тоже не улыбался.
***
Маша с трудом разлепила глаза, чувствуя, как в висках пульсирует кровь. Возвращаться в реальность было всё тяжелее. Она села на край кровати, свесила голову, тупо рассматривая узор ковролина. Снова Василий. А ещё его друзья – со школы. Кажется, Саша женился на пару лет позже них. Если верить словам Даниила, то она за ним замужем уже пять лет. Значит, вместе должны быть лет шесть. Значит, этому воспоминанию должно быть не меньше семи? Сколько ей тогда было? Двадцать, двадцать один?
Она никак не могла понять, почему они с Василием расстались – выходит, даже развелись. Она не могла вспомнить никаких крупных ссор или проблем. Разве что…
Маша поднесла руку ко рту. А вдруг с ним что-то случилось? Ей не хотелось об этом думать, но это был вероятный вариант.
С ним случилось непоправимое (нет, она не будет называть вещи своими именами!), и она, в попытке справиться с горем, начала отношения с Даниилом? Как там сказала Анна: «Появилась в его жизни, когда он уже успокоился, мучаешь его…!». Маша уронила руку.
Всё сходилось. Неразделённая любовь, обида объясняют все его жестокие слова, но… Но не оправдывают. Он не должен был на ней отыгрываться, пользоваться её беспомощностью.
Ей в любом случае нужно было выбираться. Но как это сделать, если она фактически была заперта в квартире?
Даниил заглянул в комнату, прервав истеричное метание мыслей в её голове.
– Проснулась, спящая красавица? – он, видимо, уже переключился на другое настроение.
Завидев его, Маша села на кровать и подтянула ноги к груди.
– Ну, что ты, Мария, – он, по обыкновению, присел рядом с ней, – успокоилась?
Он потянулся стереть запоздалую слезу с её щеки, но она отшатнулась.
– Не нужно от меня шарахаться, – нахмурился он, – ты же моя жена.
Он провёл тыльной стороной ладони по её щеке, шее, ключице. Маша не сдержала дрожи.
– Такие огромные, испуганные глаза, – прошептал Даниил, наклоняясь к ней чуть ниже, – я думал, что за ними скрыта тонкая душа, способная меня понять. Но ты всё время только рвёшься непонятно куда, не обращая на меня внимания. Что у тебя на уме, Мария?
Она попыталась от него отодвинуться, но упёрлась спиной в изголовье кровати. Даниил мягко засмеялся.
– Дрожишь, боишься меня. Ничего не понимаешь – если бы понимала, уже что-то бы предприняла, верно? – его рука продолжила оглаживать её, невесомо касаясь груди, рёбер.
– Даниил, пожалуйста, – прошептала она.
– Опять «пожалуйста», – он слегка сморщил изящный нос, – как же тебе объяснить, Мария? Ты уже отказала мне недавно. За тобой должок.
Его рука дошла до её бедра и остановилась.
– Ты же не хочешь меня обидеть, правда?
Маша прерывисто вздохнула, не в силах отвести от него взгляд. Она поняла, что было не так. Он её не любил. В его глазах было что угодно, но не любовь.
– Но, я хорошо воспитан, – он поднялся, – и знаю, что дамам нужна романтика. Так что, надевай то платье, причешись. Мы поедем в ресторан.
Он покинул комнату, оставляя Машу в состоянии, близком к помешательству. Она почувствовала, как опустились, опали её плечи, и вся согнулась. Слёзы потекли по лицу, капали ей на колени.
Почему ей было так страшно? Он ведь фактически не трогал её – лёгкие касания пальцев, тихие слова. Но всё равно её трясло, трясло до такой степени, что она вся ходила ходуном.
Она не хотела ехать ни в какой ресторан, но… Но это был её шанс.
***
– К сожалению, ты и правда красива, – задумчиво сказал Даниил, когда она вышла на кухню, одетая в платье цвета тёмного вина, с собранными в аккуратный пучок волосами. Она не старалась выглядеть привлекательно, но знала, что светлые пряди, выбившиеся из причёски, красиво обрамляли её лицо.
– Вот, держи, – Даниил протянул ей овальную шкатулку, завернутую в бархатный мешок, – это косметика моей матери. Приведи себя в порядок.
Маша молча взяла шкатулку у него из рук и вернулась к зеркалу в гардеробной. Она осторожно извлекла глянцевую, кокетливую вещицу из мешочка. У её матери была точно такая же, и в детстве она готова была душу продать за то, чтобы заглянуть внутрь. Каждый ярус скрывал свои секреты – румяна, тени, тушь. Сейчас же всё таинственное очарование этого набора поблекло – тени были ярких, почти вульгарных оттенков, помада прогоркла от старости, а тушь иссохла. «Он нездоров, раз хочет, чтобы я использовала косметику его матери», – отстранённо думала Маша, кое-как пытаясь сделать макияж. Она уже почти закончила, когда Даниил подошёл к ней сзади.
– На вид такая чистая, точно ангел, обладающий тайным знанием, – нежно прошептал он ей в ухо, – я думал, что не переживу, если ты меня бросишь, а теперь… – он невесомо коснулся её плеч, – Как же ты мне мешаешь, как ты давишь на меня. Так похожа на неё и, всё же, совсем другая.
В правой руке у него был широкий платок, он ухватился за свисающий конец, растянув ткань перед ней.
– Не хочу, чтобы ты знала, куда мы едем, пусть это будет для тебя сюрпризом.
Маша не шевелилась, даже почти не дышала. Она боялась, что он передумает, оставит её дома, и тогда она не выберется из этой квартиры. Она не могла объяснить себе, что происходит, у неё попросту не хватало на это времени в череде, чехарде событий и воспоминаний. Но внутри неё горели красные лампочки тревоги, и она знала, что сегодня попытается сбежать.
– Я ведь прервал все свои планы, решил: вдруг оно того стоит? Поставил всё на тебя – и всё проиграл, – продолжал тем временем Даниил, – как жаль, что я потерял столько времени.
Он поднял платок выше и завязал ей глаза. За руку вывел её к порогу, галантно надел пальто. Лишённая зрения, Маша неустойчиво держалась на ногах, практически повиснув на Данииле, когда они выходили из квартиры.
На улице пахло весной. Каким-то особым запахом жжёных листьев, окрыляющим, отравляющим.
– Осторожно, любовь моя, – Даниил помог ей забраться в машину, – не запачкай платье.
Маша ехала привалившись головой к стеклу. Платок немного сбился в сторону, позволяя ей видеть небольшой треугольник дороги впереди себя. Это не сильно помогало – на улице уже темнело, и она видела только столбики дорожных заграждений. Наконец, вдали показалось здание – дубовый сруб, находящийся на опушке небольшой рощи.
Даниил оставил машину поодаль от ресторана и ближайшего фонаря. Он милостиво выпустил её из машины и снял повязку с глаз. Маша украдкой поглядывала по сторонам, чувствуя, как в неудобных туфлях на гигантском каблуке стынут лодыжки.
– Мы зайдём с чёрного входа, – сообщил ей Даниил, – я снял нам отдельный кабинет.
Внутри было очень красиво, даже скованная ужасом, Маша не могла этого не отметить. Их стол стоял у окна с прекрасным видом на молодые сосны. «Из сосен когда-то делали погребальные костры», – тоскливо думала Маша, забывая реагировать на реплики Даниила.
Он был странным – много говорил, глаза блестели. Им подали вино, и он прочитал ей небольшую лекцию о правильном хранении и распитии «этого благородного напитка». Ей казалось, что он бредил. Ей казалось нереальным, что он может говорить о таких обычных вещах, вести с ней эти беседы, совсем не замечая, как каждое его слово, даже самое безобидное, пускает по её венам стылый ужас.
– У меня есть тост, – сказал Даниил, когда покончил с заказанными блюдами. Он поднял бокал, – я хочу выпить за разбитые надежды и за роковые ошибки. Хочу выпить за прощение и за возмездие. Хочу выпить за всё, чего ты достойна и всё, чего не стоишь. И, наконец, я поднимаю этот бокал за долги и расплату.
И если не навек надежды рок унес,
Они в груди моей проснутся,
И если есть в очах застывших капля слез -
Они растают и прольются 2
Маша молча смотрела на него, чувствуя, как внутри сжимается тугой узел. Несмотря на витиеватость фраз, свою мысль он выразил более чем ясно. За ней должок.
– Байрон, – пояснил Даниил, пригубив вина, – надеюсь, сегодняшний вечер воскресит разбитые надежды. Так выпей же со мной!
Непослушными пальцами Маша обхватила ножку бокала и поднесла его ко рту. Что же ей делать? Что делать? Она обвела взглядом их небольшой кабинет. Как же ей выбраться? Сходить в уборную? Он же не станет идти с ней? Или станет?
– Но я вижу, ты смотришь на дверь, не терпится попасть домой, моя молчаливая и загадочная дама? – Даниил улыбнулся и жестом подозвал официанта, – Мне, честно говоря, тоже – рассчитайте нас!
Он не отпускал её от себя ни на секунду, не давая возможности убежать или показать персоналу, что ей нужна помощь. Они уже направлялись к машине, когда Машу окликнули. Она резко обернулась и увидела, что к ним приближается какой-то мужчина.
– Маша, – взволнованно выдохнул он, хватая её за руку, – Маша, господи, мы все так волновались! Ты в порядке? – он крепко её обнял. Даниил кашлянул.
– Простите, любезный, не могли бы вы отпустить мою жену?
– Жену? – мужчина отстранился и заглянул Маше в лицо. Она слегка покачала головой, внимательно его разглядывая. Он поправился, оброс щетиной.
– Богдан, – выдохнула она, но он не услышал.
– Маша, ты что, с этим? – он указал пальцем на Даниила, и его лицо перекосилось, – Ты просто сбежала с другим? Бросила Васю, а сама развлекаешься? – его голос становился всё громче и громче.
– Я…
– Ты не представляешь, через что он прошёл! А ты милуешься в ресторане с другим мужиком! Тьфу, какая же ты дрянь! – мужчина сплюнул ей прямо на туфли. Маша стояла белая, как полотно. Он крикнул ещё что-то напоследок и, развернувшись, ушёл, почти побежал от ресторана. Даниил о чём-то её спрашивал. Она смотрела прямо перед собой, не обращая на него внимания. Вася жив. Она его бросила. Бросила и сбежала с другим. Сердце снова тоскливо сжалось, сдавливая грудную клетку, перекрывая дыхание. Недостающая деталь нашлась – всё встало на свои места. Она не могла, не могла его бросить, не могла.
– Мария, пойдём, – Даниил взял её под локоток и подтолкнул в сторону машины, – он тебя с кем-то перепутал.
– Он назвал меня по имени.
– Мало ли, Мария – не редкое имя. Пойдём скорее в машину.
– Он знает меня, – Маша вырвала руку у Даниила и отступила на шаг назад, – а я знаю его.
– Мария, не глупи, – Даниил нахмурился. Он схватил её за рукав пальто, но она выскользнула из него, резко развернулась и побежала в ту сторону, куда ушёл Богдан. Если бы только она соображала быстрее! Туфли скользили на заиндевелой дорожке, длинное платье путалось в ногах. Она видела впереди его фигуру. Слишком далеко.
– Стой! – крикнула она изо всех сил, – Стой! Подожди!
Ей показалось, что он замер, обернулся. Сзади что-то кричал Даниил, но она упорно продолжала бежать.
– Помоги мне! – крикнула она из последних сил, задыхаясь от бега, борьбы с платьем, туфлями, задыхаясь от эмоций. Мужчина торопливо пошёл в её направлении, но Даниил был ближе. Он буквально набросился на неё сзади, схватил, прижал к себе так, что она не могла пошевелиться, и потащил в сторону машины.
– Такая же, как все женщины, – прошипел он, задыхаясь от усилий, – бестолковая, беспокойная…
– Твоя мать тоже была женщиной, – крикнула Маша, вырываясь из его рук.
– Не смей говорить о моей матери!
Его пощёчина была такой сильной, что Маша, оглушённая, упала на кучу прошлогодних листьев, обнажённых растаявшим снегом. Перед глазами поплыли круги. Сил сопротивляться больше не было. Она ждала, что Даниил её схватит, потащит, но, неожиданно мягко, ей помогли принять сидячее положение.
– Маша, Маша! – звал её Богдан, – Маша, ты в порядке?
– Я, – она прошептала непослушными губами, – нормально.
Очевидно, она врала, так как после этого её утянуло во тьму.